Уже в 1869 году Дмитрий Менделеев предположил, что должен существовать более тяжелый аналог титана и циркония. Правда, в 1871 году он же поместил ниже циркония лантан. В начале XX века Генри Мозли, согласно собственному закону предсказал, что ряд лантаноидов должен быть длинным и продлиться минимум до 75 элемента. И в нем есть «дыры» — элементы 61, 72 и 75.
И сразу же одну из «дырок» поспешили заполнить: французский химик Жорж Урбан изучая смесь оксидов редкоземельных элементов, заявил, что ему удалось открыть 72 элемент. Правда, он выступил, как известные правительственные органы, поскольку не представил ни спектрометрических, ни химических доказательств открытия. «Даю слово джентльмена, хайли лайкли», — сказал Урбан и попросил заполнить 72 клетку в Таблице Менделеева элемент кельтий. Это случилось в 1911 году.
Однако в 1920-х годах (точнее, в самом начале 1923 года) Нильс Бор провел квантовомеханические расчеты и показал, что лантаноидов-то всего 71, так что 72-й элемент должен был быть совсем другим, и Менделеев в 1869 году был прав: ибо искать 72-й элемент нужно в рудах циркония. И это сделали Дьёрдь Хевеши и Дирк Костер – в том же 1923 году, в Копенгагене, в родном городе Нильса Бора. И это подтвердили уже спектрами и химически. Одновременно и показали, что новый элемент – аналог циркония.
Дьёрдь Хевеши
Правда, споры за приоритет велись долго, но выяснилось, что Урбан все же «открыл» смесь иттербия и лютеция (и немножко гафния). Так что 72 элемент лишь в 1949 году назвали не кельтием, а гафнием – по латинскому названию Копенгагена. Такое решение приняла комиссия ИЮПАК.
Текст: Алексей Паевский
